Шереметьевский дворец: 3-4 дни

В третий вечер — в ухоженном зале Шереметевского дворца — концертмейстер контрабасовой группы Академического симфонического оркестра Петербургской филармонии Артём Чирков познакомил публику с рядом оригинальных, написанных для контрабаса, композиций — от «школьной» классики (А. Мишек и Дж. Боттезини) до редких «гостей» у нас (Ф. Прото и М. Гайдош). Признаться, от фестивального выступления музыканта такого ранга, как Чирков, в праве ожидать дер зновений никак не ниже Сонаты «1963» Ф. Прото и «Invocation» М. Гайдоша. Неслучайно последние, и особенно сольная композиция Гайдоша, в исполнение Артёма вызвали у публики живой интерес.

Концерт следующего вечера — в том же дворце — был выстроен и проведён как живое музицирование — общение, далёкое от академической отстранённости. Слушателям было предложено музыкальное действо из второй половины 18-го века: в обрамлении Приветственной симфонии Й. Шпергера (с лицедейством постепенного заполнения артистами оркестра эстрады) и «Прощальной» И. Гайдна (с лицедейством ухода их) были исполнены контрабасовые концерты К. Д. Диттерсдорфа и его ученика Я. Ванхаля.

В сольной партии предстал Ринат Ибрагимов, концертмейстер группы контрабасов London Symphony Orchestra, профессор Школы музыки и драмы «Гилдхолл» и Королевского музыкального колледжа (Англия). Носитель лучших тенденций московской контрабасовой школы, музыкант широкой профессиональной культуры Ринат Ибрагимов с удовольствием откликается на «начинания» своего петербургского собрата Александра Шило. Для фестивального концерта он приготовил сюрприз, сделавший исполнение произведений венских классиков «премьерой», — провёл исполнение на инструменте в оригинальном, венском, строе, что сообщило исполнению изначальную естественность, а звучанию контрабаса мягкость виолоне.

Надо сказать, что старый венский строй не совпадает не только с современным, но и с тем, что использовал Йозеф Кемпфер на своём трёхструнном «Галиафе», когда в 1881 году исполнил в Петербурге концерты Ванхаля и Гайдна. Нестандартности звучания сольного инструмента подстать было на вечере и далёкое от академического снобизма музицирование Назара Кожухаря и его друзей из The Pocket Symphony — живой разумный аутентизм отличает исполнительский почерк сего ансамбля. Поистине, слушателям было предложено войти и пожить в атмосфере исчезающей патриархальности с её барочно — раннеклассической орнаментальностью и чудесным миром, по О. Шпенглеру, «зримой камерной музыки, изогнутой мебели, зеркальных комнат, буколических стихов и фарфоровых групп» — всей той культурно — бытовой атрибутикой, что служит безусловным артефактом времени именитой Марии Терезии и сына её Иосифа.

Союз композиторов: 5 день

В пятый вечер — в Союзе композиторов — выступали молодые артисты, способные украсить любой добротный оркестр — но особой радости вечер не принёс: нарушена была фестивальная этика. Фестиваль — не состязание конкурентов, но дружественный смотр, показ своего искусства. На деле же вечер прошёл как противостояние двух индивидуальностей, отчуждённо настроенных друг к другу, как противостояние стилевых особенностей двух контрабасовых школ нынешнего покроя (на этом фоне «беспартийная» позиция пианистки Марии Черноусовой, заслуживает быть отмеченной как положительная). Свои программы предложили лауреаты последнего конкурса имени Сергея Кусевицкого Мария Шило и Григорий Кротенко. Мария выступала в первом отделении (момент, прямо скажем» не выигрышный для любого) и выказала высокий академический стиль в исполнении всей программы, стилистически выдержанной (М. Глиэр, Н. Рота, П. Чайковский, Дж. Боттезини). Наиболее удались предложенные части из Концертного дивертисмента Роты и Концонетта из скрипичного Концерта Чайковского. Игру Марии Шило устойчиво отличает сдержанная манера в подаче эмоций, выжимание слезы не допускается, как не допускается и интонационная расхлябанность — держится чистота стиля Петербургской контрабасовой школы. И в этот вечер она была верна себе. Но нельзя забывать, что артист повязан с залом. А уж зал — то всегда требует себе от артиста жертвенных приношений, и в нынешних условиях культурного дефицита, в коем шоуменство «по умолчанию» освящено «свыше», «чистота стиля» для него — пустая отвлечённость. Что и выявлено было во втором отделении «размагниченным» выступлением Григория Кротенко с его острым ощущением эстрады. В самой программе молодого московского музыканта было большое простора для самопоказа (пьесы из Э. Гранадоса, Вагнера, дуэты Боттезини, Kol Nidrei М. Бруха). Основной акцент выступления падёт, как предполагалось, на бруховский шлягер. И впрямь, отдельные разделы пьесы были выгодно поданы — и всёже успеха, шумного, Григорий добился не здесь, а дуэтах Боттезини в содружестве с молодыми московскими музыкантами Асей Соршневой (скрипка) и Евгением Румянцевым (виолончель), где контрабасист предстал по преимуществу не в своём качестве, а в качестве устроителя некоего зрелищного представления. Безусловно, музыкант, наделённый разносторонним (!) художническим даром, как Григорий Кротенко, заслуживает одобрительных аплодисментов, и уж тем более заслуживает их музыкант, если они, эти самые пресловутые концертные ингредиенты, не включены им в сверхзадачу (!) его исполнительской деятельности, как это у Марии Шило.