Сергей Александрович Кусевицкий был человеком многих ипостасей. Главных было три — контрабасист-солист, дирижер, общественный и музыкальный деятель.
Три ипостаси, три славы.

Конечно, никто не мог предполагать, что родившийся в далеком 1874 году в семье отставного военного музыканта, в маленьком, затерянном на западе России городке Вышний Волочек мальчик станет великим артистом. Никаких особых способностей маленький Сережа в детстве не проявил. Разве что огромное упорство. Сережа был одним из четырех сыновей в семье бывшего солдата музыкантской команды Александра Кусевицкого. Всех их отец обучал игре на духовых и струнных инструментах. С целью обучал: со временем братья с отцом составили маленький семейный оркестр. В течение нескольких лет семейный квинтет играл в трактирах, на свадьбах и крестинах, а одно время даже разъезжал с концертами по городам России. Тем кормились.

С шести лет Сережа играл на альте и виолончели, но больше всего ему нравился почему-то контрабас. Дома с самого раннего утра мальчик запирался в старой деревянной баньке и по многу часов тренировался на неуклюжем стареньком инструменте, стирал пальцы в кровь, но упорно долбил этюды и упражнения. Однажды отец спросил его: почему он так упорно держится за эту громоздкую штуку? И Сергей ответил: «Хочу играть на нем лучше всех». Как видим, позднейшие разговоры о том, что контрабас будто бы стал случайным инструментом для Кусевицкого, беспочвенны. Природная тяга к контрабасу проявилась у Кусевицкого в детстве.Позже Сергей начал мечтать о карьере дирижера, но влюбленность в странный, огромный, неповоротливый, казалось бы, инструмент никогда не оставляла его. Контрабас стал тем инструментом, который принес Кусевицкому его первую мировую славу.Однако когда в 1891 году Сергей с тремя рублями в кармане тайно от отца уехал в Москву, чтобы поступать в консерваторию, он думал уже о дирижерском классе. Но на вступительные экзамены он опоздал — и в консерваторию, и в Филармоническое училище, по статусу приравненное к консерватории. Директор училища предложил ему выбрать класс тромбона, фагота или контрабаса — это были бесплатные классы со стипендией. Судьба словно упорно вела Кусевицкого к его первой славе: он поступил в класс контрабаса к известному педагогу Й. Рамбаусеку. Страсть к любимому инструменту вспыхнула у Кусевицкого с новой силой. Снова он просыпается ни свет ни заря и начинает играть гаммы и упражнения. Он много играет в ансамблях, выказывая себя великолепным ансамблистом, так что через год после поступления в Филармоническое училище его принимают в оркестр частной оперы С. И. Мамонтова. Бывало, в репетиционных сыгровках он вступал в соревнование с виолончелистами и выходил победителем и по части техники, и по части чистоты звука. Вскоре о Кусевицком по Москве пошла слава как о замечательном контрабасисте-виртуозе. Именно как уникального виртуоза его привели однажды представить к П. И. Чайковскому. Кусевицкий сыграл композитору Andante cantabile из его Первого квартета в собственном переложении. Чайковский сел за рояль… Надо думать, эта встреча запомнилась Кусевицкому навсегда.
Кусевицкий учился и играл. Играл на каникулах в рижском оркестре, подрабатывал в разных московских оркестрах, играл на музыкальных вечерах и студенческих вечеринках, играл в опере Мамонтова. В 1894 году, еще студент, он выдерживает конкурс на место контрабасиста в оркестр Мариинского театра и тут же переводится в Большой театр в Москве. Работа в оркестре Большого театра сильно продвинула мастерство музыканта, и два года спустя Кусевицкий впервые выходит на эстраду с сольной программой: в Петербурге он исполняет контрабасовый концерт Штейна и Тарантеллу Боттезини. Пресса сразу отметила двадцатидвухлетнего артиста: «г. Кусевицкий… умеет передать на контрабасе живость мелодии и блеск пассажей…» «… он проявил… выработку техники и тона, порой извлекая совершенно виолончельные звуки…»

Солист-контрабасист на эстраде — это было для тогдашней российской публики в диковинку. «Виртуоз на контрабасе — это целая революция в области музыки», — писал рецензент. До Кусевицкого в России с сольными программами контрабасисты выступали крайне редко.

Вот какие сведения об этом приводит в своей книге о Кусевицком Юзефович (излагаю вкратце).
Первыми и самыми «смелыми» оказались двое итальянцев — Антонио и Доменико Даль’Окка. Их отец приехал в Россию в конце XVIII века, и братья долго жили в Петербурге, служили в Придворном оркестре и часто выступали и как солисты, и как участники камерных ансамблей.
Много сделали для подготовки молодых русских контрабасистов солист оркестра Мариинского театра, итальянец Джованни (Иван Осипович) Ферреро и чех Вацлав Бех, хотя как солисты они почти не выступали. Ферреро был первым профессором-контрабасистом открытой в 1862 году Петербургской консерватории. Лучшими его учениками были Василий Жданов и Иван Соколов, они вели класс контрабаса после смерти в 1877 году Ферреро.
Приезжавший в Петербург для участия в конкурсе в оркестр Мариинского театра Кусевицкий еще застал Жданова (он преподавал в консерватории до 1910 года). Как и учитель Кусевицкого, Рамбаусек, Жданов, редко выступал в качестве солиста. Почти не выступали как солисты и ученики Беха, будущие концертмейстеры контрабасовых групп ленинградских оркестров — Михаил Кравченко, Петр Вейнблат и Сергей Буяновский. Не появлялся с сольными программами и Густав Шпекин, первый профессор по классу контрабаса в Московской консерватории, преподававший здесь с 1861-го по 1899 год. Лишь его приемник, Владимир Проскурнин, который вел класс контрабаса там же в 1903-1918 годах, выступал время от време¬ни в московских залах как солист и ансамблист. Из зарубежных артистов в России побывал с концертами в 1900-х годах австриец Ф. Зимандль. Но к концертам солистов-контрабасистов в столицах относились как к курьезу, они вызывали скорее приглушенный смех, чем восторг. Первым, кто заставил публику «слушать» контрабас, был Кусевицкий…
Портрет Зимандля, в то время первого контрабасиста Европы, висел в комнате Кусевицкого на почетном месте. Однако пока Кусевицкий знал только композитора Зимандля — концерт, мелкие пьесы; знал его школу, интересовался фактами его биографии. Его самого он не слышал. И вот в начале 1900 года Зимандль приехал в Россию, чтобы дать концерт в Москве. Кусевицкий понесся уже на репетицию своего кумира и — полное разочарование. «Этот артист, — писал рецензент, — явившийся пленять своим искусством… обнаружил такую примитивную технику и легкомысленную интонацию, что… нечего и говорить, успеха почтенный профессор не имел». Побывав на репетиции Зимандля, Кусевицкий вернулся домой в гневе и разорвал портрет австрийца в клочья. А несколько дней спустя Кусевицкий с блеском исполнил в Немецком клубе тот самый концерт Генделя, который весьма неудачно сыграл в концерте Зимандль. И хотя о клубных концертах пресса обычно не писала, об этом концерте Кусевицкого появилось несколько восторженных рецензий.
<

Решающим в судьбе Кусевицкого-контрабасиста стало его участие в симфоническом концерте Филармонического общества в Москве 27 января 1901 года. На такие концерты собиралась обычно вся музыкальная элита. Газеты давали подробные отчеты о них. Январское выступление Кусевицкого превзошло все ожидания — и публики, и самого музыканта. Оно стало первым крупным успехом Кусевицкого. Музыкальный мир признал его — признал как солиста и «талантливого музыканта». «Он — единственный в своем роде, — писала одна из газет. — Теперь Кусевицкий может смело отправляться за границу концертировать». Весной того же года Кусевицкий был назначен концертмейстером контрабасовой группы оркестра Большого театра и избран профессором Московского филармонического училища. Сергею Александровичу было 27 лет.
Но после Москвы еще предстояло покорить музыкальный «бомонд» Петербурга, первой музыкальной столицы России, это была как бы «путевка в жизнь». Одобрения петербургского бомонда добивались в свое время и Чайковский, и Рахманинов, и юные Хейфец и Полякин. Концерт в Петербурге состоялся в марте 1902 года. Кусевицкий давал отделение в паре с Леоднидом Собиновым — целый вечер доверить контрабасисту не решились (Кусевицкий, кстати, полного вечера еще не давал). Молодой Собинов был уже чрезвычайно популярным артистом. Кусевицкого никто не знал. Мало того — солист-контрабасист на концертной эстраде? — это было странно. «Появление Кусевицкого на эстраде было встречено насмешливым переглядыванием, — писал критик газеты „Театр и искусство“. — Но вот контрабасист заиграл, и с первых звуков волшебного смычка недоумение переросло в восхищение… необыкновенный контрабасист затмил собою обаяние тенора». После исполнения программы Кусевицкого вызывали много раз, а в конце вечера поднесли венок. Триумф был полный. «Московский контрабасист Кусевицкий произвел целую сенсацию виртуозною и художественною игрою», — писала московская газета «Новости дня». Петербург был покорен.
Наконец Кусевицкий решается дать полный сольный вечер. В конце марта 1902 года в зале московского Благородного собрания он сыграл сонату Генделя, концерт Штейна, Тарантеллу Боттезини и две своих пьесы — Анданте и Миниатюрный вальс (эти пьесы — первый опыт Кусевицкого в композиции). И снова — не просто успех, но триумф. Его больше не сравнивают с лучшими виолончелистами, он теперь — его величество «чудо-контрабасист». «Большой артист», «выдающийся талант», «истинный художник» — такими эпитетами награждает его пресса. Не встретить даже просто похвальных рецензий на выступления музыканта — все только восторженные. Известно — пресса любит сенсации, и если предоставляется возможность «создать кумира», делает это самозабвенно, порой теряя меру. Но в случае с Кусевицким прессу нельзя было упрекнуть в «потере контроля над собой». Кусевицкий был признан всем музыкальным миром. Он уже свой в этом мире, в кругу его друзей и знакомых — А. Скрябин, С. Танеев, Ф. Шаляпин, С. Рахманинов, К. Станиславский, В. Серов… С четырьмя последними он в 1902 году свершает паломничество в Байрейт, где сразу получает приглашение от дочери Вагнера — Козимы Вагнер — посетить ее; она предоставляет ему и его друзьям собственную ложу на представления «Кольца Нибелунгов».
По возвращении в Россию Кусевицкий дает вечер в концерте Филармонического общества в Москве в паре с Шаляпиным; за пультом оркестра — А. Зилоти. «Наряду с таким любимцем публики, казалось бы, трудно иметь успех… да еще на таком инструменте, как контрабас, — писал рецензент «Московских ведомостей». — Но талантливость и мастерство Кусевицкого победили эту трудность, и он имел успех в полном смысле огромный…» А чуть позже «Русские ведомости» назвали его «бесспорно одним из лучших в мире виртуозов на этом инструменте».

С 1903 года начались гастрольные поездки Кусевицкого-контрабасиста по странам Европы. Зарубежный дебют состоялся в зале Берлинской певческой капеллы. Кусевицкого сравнили тогда с Боттезини, но признали, что «молодой русский… превзошел своего великого итальянского предшественника». Далее были Дрезден, Прага, Лондон. С 1905 года до 1909-гоКусевицкий некоторое время живет за границей. Поначалу он осел в Париже. Парижский салон Кусевицких становится настоящим собранием знаменитостей. Кусевицкий приобретает множество друзей среди зарубежных музыкантов. Он много концертирует. Среди самых знаменитых его выступлений — концерт в 1907 году в одном из симфонических вечеров лейпцигского Гевандхауза, где дирижировал А. Никиш.
В эти годы Кусевицкий вновь обращает свое внимание на искусство дирижирования. В 1908 году в Берлине состоялся его дебют как дирижера, а к 1910 году он уже известный капельмейстер, которым восхищается сам Артур Никиш. Но выступать как контрабасист Кусевицкий не перестает. В 1909-11 годах состоялись его большие гастроли по Европе — Будапешт, Берлин, Амстердам, Лондон, Париж, Брюссель.
Осенью 1909 года пианист А. Гольденвейзер, бывший другом дома Толстых, рассказал писателю о Кусевицком, и тот пригласил его вместе с коллегами к себе. О посещении Ясной поляны вместе с квартетом во главе с Альфредом Казелла, а также Гольденвейзером, Кусевицкий рассказал тогда же корреспонденту одной московской газеты: Толстой «… пожелал прослушать отдельно мою игру… с лица Л. Н. все время не сходила радостная улыбка, которая всех так согревает, объединяет… В 12 часов ночи мы с грустью распрощались…»
По мере увлечения дирижированием выступления контрабасиста-Кусевицкого становились все более редкими. Теперь он выступает в собственных симфонических концертах. В 1916 году совершает «большую гастроль» по России — Киев, Харьков, Екатеринослав, Ростов-на-Дону, Казань, Тифлис, Баку… Успех везде огромный. Однако когда в том же году Кусевицкий предложил свою кандидатуру на должность профессора Московской консерватории по классу контрабаса, ему было отказано. Отказано лучшему в мире контрабасисту.
После 1917 года Кусевицкий также продолжал выступать как контрабасист, в частности, в сезонах 1918-20 годов в Москве. Несколько раз он выступал на вечерах на квартире А. Луначарского — об этом писал в своих воспоминаниях сам нарком просвещения.
Последний свой концерт Кусевицкий-контрабасист дал в 1926 году в Париже, уже навсегда покинув Россию. Средства от концерта Кусевицкий направил в фонд переведенного из России во Францию своего музыкального издательства, испытывавшего тогда финансовые трудности.

Современному слушателю осталось в наследство не так много записей Кусевицкого-контрабасиста. В 1973 году в Советском Союзе был выпущен двойной альбом грампластинок «Искусство Сергея Кусевицкого» — первая в советской России запись великого музыканта. Одну из сторон пластинок альбома занимают записи Кусевицкого-контрабасиста. Пожалуй, это почти все, что осталось из них. Но даже несовершенные, они передают изумительный тон инструмента, наполненность звука, эмоциональность его. Поражает искусство Кусевицкого-виртуоза. Ни на минуту не вспоминаешь, что слышишь контрабас, неповоротливый, громоздкий…
Впрочем, контрабас у Кусевицкого был не такой уж громоздкий. Контрабасы, в отличие от скрипок или виолончелей, делались различной величины и даже формы. Различались инструменты и количеством струн (Боттезини играл, например на 3-х струнном контрабасе), и строем. Нередко инструменты делались на заказ и подгонялись под рост музыканта, ради удобной постановки рук. Поначалу Кусевицкий играл на ничем не примечательном немецком инструменте, потом — на инструменте итальянца Маджини (этот инструмент Кусевицкий купил у цыгана-музыканта), играл на инструменте Гварнери, на саксонском не подписном инструменте и, наконец, на контрабасе работы Амати. Он настраивал свой контрабас обычно на тон, а то и на малую терцию выше обычного.
Репертуар Кусевицкого был довольно велик. Это при том, что литература для контрабаса соло крайне бедна и не пестрит известными именами — Штейн, Шторх, Зимандль были прежде всего профессионалами-контрабасистами. Кусевицкий сам сочинял, помимо мелких пьес, его перу принадлежит концерт для контрабаса с оркестром. Но особенно много он делал переложений. Концерт Моцарта для фагота, виолончельный концерт и части из Кончерто-гроссо Генделя, вокальные вещи Рахманинова, пьесы Глиэра, Бруха и многих других композиторов были переложены им для контрабаса.

Сергей Александрович Кусевицкий — как в своей области Ферруччо Бузони, Сергей Рахманинов, Пабло Казальс, Яша Хейфец — открыл для слушателей новый мир звучностей, мир эмоций и тембров, технических возможностей контрабаса. В конце концов, и авторитет этого инструмента необычайно поднялся, когда Кусевицкий вышел с ним на эстраду. Слава Кусевицкого-контрабасиста в России была сродни славе Собинова, Шаляпина, Рахманинова; в Европе — славе Казальса, Бузони, Изаи.
«Он никогда не переставал работать, — вспоминал о Кусевицком Артур Рубинштейн. — Он всю жизнь работал. Кусевицкого сделал труд!»
Но это — первая испостась Кусевицкого-музыканта. Вторая его ипостась принесла ему еще большую славу, и именно ей он посвятил свою жизнь, именно в искусстве дирижирования он сформировался как личность и как художник, и именно в этой области состоялись его наивысшие творческие достижения.