Конечно, не был Азархин музыкантом из оркестра (хоть и отработал в них не менее 35-лет), да и к ансамблевой игре тяги не было — он солист, индивидуальное начало было в нём руководящим. И надо сказать, оно прекрасно подкреплялось его уникальным техническим аппаратом: такая левая рука была только у него, то были щупальцы осьминога; его смычок мог быть только у него — столь утяжелённый и столь подвижный. «В то время его уровня никто не мог достигнуть» — по признанию Иоффе. Когда у Марии Юдиной созрело желание сыграть контрабасовую сонату П. Хиндемита, то для неё не было сомнений — с кем, конечно же, с Азархиным.

И так, несмотря на традиционную отчуждённость московской контрабасовой братии в отношении ленинградских коллег, Азархину удалось — таки вписаться в московскую среду (разумеется, в той мере насколько его характер позволял ему это сделать). В столичном городе его талант, без сомнения, смог раскрыться с большей полнотой, нежели это можно было предположить в периферийном. Работа на месте 2-го концертмейстера в оркестре Иванова — Светланова; систематические, как ни у кого, сольные выступления — и не только в Москве (вот только Ленинград его почти не знал); шквальный размах переложений для контрабаса и компонирование оригинальных пьес (одна из них, «Ретро» с посвящением апостолу всех виртуозов Никколо Паганини, исполнена была автором в последнем его концерте в 1983г. — скончался Азархин 26 марта 2007года); концертные и студийные записи на Мелодии и CBS — такова в общих чертах панорама его исполнительской и творческой деятельности.

Преуспевающий контрабасист — явление почти нереальное в нашей отечественной действительности, но Азархин был таковым. И всё же, а может быть именно потому, крепла со временем в нём трагическая нотка, и не из неё ли исходила его неудавшаяся попытка в 70-х годах закрепиться в оркестре Мравинского? И не нужно думать, что в Родионе Михайловиче Азархине, человеке с московской пропиской, атрофировано было осознание себя Эриком с Матвеева переулка. И пусть он не был из тех, кто ценит «золотую середину», не могло в нём не жить осознание своей корневой принадлежности к Школе, что шла от Василия Жданова — Вацлава Беха через её корифеев Сергея Буяновского и Петра Вейнблата, учителей его, и земляка знаменитого Михаила Кравченко — к учителю — сфинксу Михаилу Курбатову и к нему, к Азархину.

Петербургская контрабасовая школа в нынешнем её обличии — тот феномен, жизнеспособность которого обусловлена, с одной стороны, устойчивостью традиций, с другой — стремлением её ведущих мастеров вырваться из регионального неведения.